| Russian | English |
| Кто-то назвал Хэллама судьёй истории. В ещё большей степени это относится к Эктону. | Somebody said of Hallam that he was the magistrate of history. In a far deeper sense it was true of Acton. (J. Morley) |
| Мне близки принципы и ценности елизаветинской эпохи: широта мировоззрения, вдохновенность, упорный труд. Но сам я не мог бы быть одним из елизаветинцев — меня нельзя назвать человеком действия. | I share Elizabethan standards and values: a broad outlook, incentive, and hard work. But I myself could not be an Elizabethan, because I am not a man of action. (Times, 1981) |
| Он сгорел бы со стыда, назови его кто-нибудь культурным человеком. В его устах цитата из Шекспира была бы столь же невероятна, как в устах высоколобого критика — уличный жаргон. | He would die of shame if anyone were to call him 'cultured' and he would be as unlikely to quote Shakespeare as Pater would have been to talk cockney. (J. Krutch) |
| Она упорно объявляет себя самим дьяволом, а это ведь всё равно что назвать себя Наполеоном Бонапартом! Понимаете? | She insists she's the devil himself, and that's the same thing as saying you're Napoleon Bonaparte'. You see? (W. Blatty) |
| У одного из коллег Сэмюэла Голдвина родился сын, и Голдвин спросил его: "Как вы назвали малыша?" — "Джоном".— "Да вы что! Каждого встречного-поперечного зовут Джоном!" | One of Samuel Goldwyn's associates became a proud father, and Goldwyn asked, 'What did you name your son?' 'John.' 'Why? Every Tom, Dick and Harry is named John!' (E. Smith) |
