Terms for subject Literature containing as with

English	Russian
As I thumbed idly through it, noticing the quotations from Emerson and Macauley and Benjamin Franklin and Shakespeare copied out in a ragged, boyish hand, he said with that same note of amiable contempt, 'Gee, back in those days I figured those fellows who wrote books knew all there was.'	Пока я рассеянно листал страницы с цитатами из Эмерсона, Маколея, Бенджамина Франклина и Шекспира, исписанные корявым детским почерком, <он> продолжал всё с тем же добродушным презрением: "Хм, тогда я думал, что ребята, которые писали эти книжки, знают всё на свете". (R. P. Warren, Пер. В. Голышева)
His name, by the way, was not Satan, it was Comus, and this is paradox now, since the original Comas, as everyone knows, was the god of festive joy and mirth, emotions not commonly associated with the Underworld.	А звали его (E. Queen, между прочим, не Сатаной, а Комусом — и в этом был парадокс, потому что настоящий Комус, как всем известно, был богом застольного веселья и удовольствий, а эти понятия мало у кого ассоциируются с преступным миром.)
I have toyed with the idea that my final moments should be passed as Judy Garland, pointing at Clark Gable's photograph and singing, 'You Made Me Love You.'	Потом мне подумалось, а что если провести свои последние мгновения так же, как Джуди Гарланд, которая пела, показывая на фотографию Кларка Гейбла: "Тебя невозможно не любить". (M. Green)
I shall always think of him as the most lovable child I ever met... Like Peter Pan, he never grew up, and he lived his own stories with such intensity that he ended by believing them himself.	Я всегда буду думать о нём как о самом очаровательном ребёнке, какого я знал... Словно Питер Пэн, он так и не стал взрослым и так сильно переживал сочинённые им истории, что в конце концов и сам в них поверил. (R. O'connor)
I wrote a poem while I was at the market yesterday... It should appeal to you, in particular. It's soaked in the theology of Dante, with a good slosh of Eliot as well.	Вчера, пока я торговал, я сочинил стихи... У вас мои стихи должны вызвать особый отклик. Это, изволите видеть, смесь богословия Данте с пустословием Элиота. (J. Osborne, Пер. Д. Урнова)
It was poor Trilby's sad distinction that she surpassed all other models as Calypso surpassed her nymphs, and whether by long habit, or through some obtuseness in her nature, or lack of imagination, she was equally unconscious of self with her clothes on or without.	Бедняжка Трильби превосходила, к сожалению, всех натурщиц, как Калипсо превосходила своих нимф, и то ли вследствие долгой привычки, то ли в силу какого-то недомыслия или отсутствия воображения она с одинаковым безразличием относилась к тому, одета она или нет. (G. Du Maurier, Пер. Т. Лещенко-Сухомлиной)
Kathy was already fired with an enthusiasm for what she saw as some new kind of sport. 'We'll be like the Habsburgs looking for a perfect match for you', she said. '...We need looks, intelligence, wit, education, background. But no inbred failings. No Habsburg jaws: no mad Bourbons..' '...and no unlucky Kennedy s' chipped in Ille.	Кейти уже загорелась этой идеей, которую рассматривала как новый вид спорта. "Мы будем наподобие Габсбургов подбирать тебе идеальную партию,— заявила она.— ...Чтобы и приятной наружности, и умницу, и с образованием, и из хорошей семьи. Но без всяких врождённых дефектов! Отметаем Габсбургов с их подбородками, Бурбонов с их сумасшествиями..."—"И Кеннеди с их напастями",— вставила Илле. (R. Connoly)
New York is as full of cheap Haroun al Raschids as Bagdad is of fleas. I've been held up for my story with a loaded meal pointed at my head twenty times.	Нью-Йорк кишит прижимистыми Гарун аль-Рашидами, как Багдад блохами. Меня раз двадцать заставляли рассказывать мою историю под дулом филантропии. (O. Henry, Пер. Т. Озерской)
Rosemary, as dewy with belief as a child from one of Mrs. Burnett's vicious tracts, had a conviction of homecoming...	Для Розмари, своей доверчивой непосредственностью столь похожей на маленькую героиню одного из опусов миссис Бернетт, этот вечер был как возвращение домой... (F. Scott Fitzgerald, Пер. Евг. Калашниковой)
The last I saw of the chase was a little group of a dozen people perhaps, studying with infinite perplexity a slowly drying footprint that has resulted from a puddle in Tavistock Square — a footprint as isolated and incomprehensible to them as Crusoe's solitary discovery.	Последнее, что я видел из погони, были человек десять, сбившиеся кучкой и с безграничным недоумением разглядывавшие отпечаток ноги, угодившей в лужу на Трэвисток-сквер,— единственный отпечаток, столь же необъяснимый, как тот, на который наткнулся Робинзон Крузо. (H.G. Wells, Пер. Д. Вейса)
The rumours and realities of his unregenerate life style, like his contempt for his homeland, became amusing... and even pleasingly authentic to the vulgar mind, with its propensity for confusing serious creation with colourful biography, for allowing Van Gogh's ear obscure any attempt to regard art as a supreme sanity instead of a chocolate-sucking melodrama.	Слухи о его греховном поведении и такие факты, как презрение к собственной родине, стали казаться забавными и даже... импонировали обывателям, склонным отождествлять серьёзное творчество художника с его красочной биографией, отвергать, ссылаясь на отрезанное ухо Ван Гога, всякую попытку рассматривать искусство как высшее проявление здравомыслия, а не как слащавую мелодраму. (J. Fowles, Пер. К. Чугунова)
To say that Mast hated him would be such an understatement as to lose all conveyance of meaning. Mast hated him viciously, murderously, with the white purity of Galahad and every fiber of his existence.	Просто сказать, что Маст его ненавидел — значит не сказать ничего. Маст ненавидел его неистово, смертельно, с беззаветностью средневекового рыцаря, каждым фибром своего существа. (J. Jones)