| English | Russian |
| Bronson, who has been responsible for more killing than Dirty Harry and the Dirty Dozen rolled into one, dismissed criticism that his films encourage street violence. | Бронсон, в картинах которого больше убийств, чем их совершили даже Грязный Гарри и "Грязная Дюжина" вместе взятые, отверг критические замечания о том, что его картины поощряют уличное насилие. (Sunday Mirror, 1984) |
| Hardy was saying that in his lifetime there had been two men in the world, in all the fields of human achievement, science, literature, politics, anything you like, who qualified for the Bradman class. One was Lenin and the other Einstein. | Харди говорил, что, какую бы область деятельности ни взять — науку, литературу, политику, всё что хотите,— среди его современников в мире было только два человека, чей уровень оказался недосягаем для других. Один из них — Ленин, другой — Эйнштейн. (C. P. Snow) |
| I thought this of her: that she resembled gentle Ophelia in Hamlet, who became fey and lyrical when life was too cruel to bear... Ruth, one of millions of Europe's Ophelias after the Second World War, fainted in my motorcar. | Я думал о ней вот что: она напоминала мне Офелию из "Гамлета"— когда жизнь обошлась с ней слишком жестоко, в этом хрупком существе обнаружилась какая-то мелодраматическая слабонервность... Руфь, одна из миллионов послевоенных Офелий Европы, упала в обморок в моей машине. (K. Vonnegut) |
| I'm not smart. I try to observe. Millions saw the apple fall but Newton was the one who asked why. | Я не так уж хитёр. Я просто наблюдателен. Миллионы людей видели, как падает яблоко, но лишь Ньютон задался вопросом, почему это происходит. (B. Baruch) |
| One might say that, in every poet, there dwells an Ariel, who sings, and a Prospero, who comprehends. | Можно сказать, что в каждом поэте живут певец Ариэль и мудрец Просперо. (W.H. Auden) |
| Some people think that physics was invented by Sir Francis Bacon, who was hit by an apple when he was sitting under a tree one day writing Shakespeare. | Некоторые полагают, что физику изобрёл сэр Фрэнсис Бэкон, коему в один прекрасный день упало на голову яблоко, когда он сидел под деревом и писал шекспировские пьесы. (E. Larrabee) |
| The way the story is written, the bishop's character too seems to lack a keystone. One thinks of Gaudi, who designed what was intended to be the largest cathedral in the world, then deliberately put the pews so close together that the congregation would be prevented from crossing their legs. | Композиция рассказа такова, что епископ тоже представляется персонажем, лишённым, так сказать, краеугольного камня. Невольно вспоминается архитектор Гауди: замыслив построить грандиознейший в мире собор, он намеренно расположил ряды сидений в нём так тесно, чтобы никто из прихожан не смог положить ногу на ногу. (International Herald Tribune, 1975) |
| We also showed the photo of Goebbels at separate times to three youngsters aged ten to fourteen who didn't know of him. One said ..., 'A bloodsucker—he'd be a terrible Dracula!' | Мы также в разное время показывали это фото <Геббельса> трём подросткам от десяти до четырнадцати лет, которые о нём ничего не знали. Один из них сказал: "Кровопийца! Из него бы вышел настоящий Дракула!" (L. Beliak, S. Baker) |
