в условиях мирового финансового кризиса.

[Yellow 4]

[langkawi2006]

А вот этот рассказ, говорят, был написан в 98:
Баста, карапузики. Погуляли. В стране кризис. Надо скукожиться и дожить до светлых дней по мере поступления таковых. Самое плохое в кризисе — что он начинается внезапно. Когда в воскресенье ты попил водки — а в понедельник уже кризис, и нет денег на пиво. Только что денег не было по телевизору — и вдруг в кошельке. Чувствуешь себя изнасилованной девушкой на необитаемом острове — и западло, и непонятно, кто виноват. Как это начиналось? Мы сидели в офисе, и казалось, что дождь идет прямо в комнате. Усталое лицо директора фирмы качалось в тумане: «В стране кризис, и патриоты несут жертвы на алтарь Отечества. Вы поняли, что будет с вашей зарплатой»… Слякотная хмурь в глазах. Год назад ты мог взять на работу трех себя нынешних. Ветер на полках магазинов. Скидки от слова «кинуть», доходы от слова «дохнуть». И так часто повторяют, что из-за кризиса нет денег, что начинаешь верить, что до кризиса они были. Мы снова сидели в офисе. И снова шеф: «Я никогда не забуду, что вы три месяца работали без зарплаты. К сожалению, те, у кого мы арендуем офис, не проявили патриотизма. И я им все заплатил. Но мы их накажем и откажемся от аренды. Вы все уволены!» И пустота. Теперь вас только двое — ты и осенний дождь. Раньше ты спешил от него в тепло, на работу. И вдруг спешить некуда. Часы истории со скрежетом останавливаются. Каждый день последний. Последняя поездка на такси, последний поход в ресторан, последний купленный сидюк… И завтра опять — последний ресторан, последний сидюк… Ходишь по Москве и тратишь деньги по экспоненте — каждый день половину того, что осталось. Покупаешь впрок дорогие вещи, пока не кончились деньги. Домашний телефон отключен за неуплату, поэтому звонишь по сотовому. Когда кончается стиральный порошок, говоришь, что нет воды, и ходишь стирать к друзьям. Нет денег на масло — покупаешь тефалевые сковородки. В переходах стреляешь закурить, потом меняешь на чай.
Сахар воруешь у друзей. Друзья знают, но молчат. Потому что, когда человеку не дают воровать, он начинает грабить. Вспоминаешь забытые навыки — как в школе воровал булочки из буфета. Да, я всегда говорил, что хлеб гораздо выгодней воровать в столовой, чем выращивать на полях! На бомжей смотришь с сочувствием. Вечером тренируешься перед зеркалом: «Мы люди не местные… Мы брокеры, квакеры, крекеры… Товарищи, кто хочет подать нищим, передайте через меня». Мозг изощренно работает: что бы еще пропить, чтоб не перестать себя уважать?! От плохого вина болит голова, на хорошее нет денег, поэтому переходишь на водку. Где все то же самое, но результат очевиднее. Впервые сo времен военной кафедры начинаешь чистить ботинки. Когда есть работа, можно выглядеть как бомж. Человек, который ищет работу, должен выглядеть как человек, который ее нашел. Звонишь бывшим коллегам с идиотским вопросом: вам там не нужен еще один такой? Отношения с бывшими коллегами всегда лучше, чем с текущими. Кстати, с женами то же самое. Заново пересматриваешь гардероб. Вот этот костюм нельзя показывать при дневном свете. Будет парадный костюм для ужинов. Промозглая очередь на троллейбус. Первый снег, грязные листья — и ощущение лета. Потому что живешь на июльские деньги. И большие перспективы по зарплате. Перспектива — это когда чем дальше, тем меньше. Когда в толпе звонит сотовый — хватаешься за карман, но с каждым днем все меньше. Это фантомная боль нового русского: хвататься за бывший телефон. Спишь много и с удовольствием. А потом окончательно деградируешь. Ночуешь у друзей, ешь в долг. На предложения побриться и помыться отвечаешь однозначно: «Кризис в стране! Кри-зис!». Идиотский смех подкрепляется дешевой водкой. И Бог с ним, с кризисом. Было бы здоровье, а чем его испортить, — найдется. Летит в Москву-реку отключенный сотовый телефон. В тарелке извиваются столовские макароны. Экскурсия в миллионеры закончена. Всем спасибо.